ДНЕВНИК

 "Вот оно какое наше лето, лето ярким солнышком согрето...", - напевала себе под нос Лерка, собирая на полянке  жёлтые одуванчики, напоминающие маленькие солнышки, такие же лучистые, и аккуратно вплетая их в свой яркий венок.
Предвкушение оправдало все ожидания и девочке не терпелось похвастаться перед подружками своим "произведением искусства".

Словно пташкой полетела Лерка, окрылённая хорошим настроением и с по-настоящему летним символом на голове, к своим лучшим подругам.
Порхать радужной бабочкой или лететь маленькой пташкой до подруг было не долго, так как они жили всего в четырех домах от Леры.
Звонкие, словно колокольчики, весёлые как одуванчики: такими видела своих подружек девочка, хотя они воспитывались без материнской любви и ласки уже несколько лет.
        Старшие сёстры: Анна и Елена отчётливо помнили мать, а Оле и Тане было по четыре года и у них остались расплывчатые, туманные воспоминания, больше напоминающие фантазии или детские иллюзии.

       До конца не ясны были причины суицида тёти Вали, матери девочек. Людская молва строила предположение, что на такой отчаянный шаг толкнула женщину белая горячка, а другие твердили, что она не могла сама на такое решиться и её повесили.
       Соседи поговаривали, что узел на петле был завязан мужской рукой. Язык без костей, ему лишь бы дать пишу для сплетен и уже в труху перемолоть разные версии случившегося.

       Через несколько минут она уже стояла перед окнами подруг и стучала в облезлую раму своим маленьким кулачком. 

       В окне показался отец девочек, дядя Слава. Хотя все в округе его называли за спиной "конь-голова". Действительно, внешность его напоминала лошадиную: вытянутый овал лица, большие широкие зубы с желтоватым налётом от курения. Лера его даже немного побаивалась, но виду не подавала.

       "Здравствуйте, а Оля и Таня дома?" - спросила девочка у дяди Славы.
       "Да, сейчас они выйдут и проводят тебя в дом", - ответил тот.
       Через минуту радостные девчонки выбежали на улицу встречать свою любимую подружку.
       "Проводите меня от вашего "мохнатого зверя",- сказала Лера подругам.
       Девчонки знали, что Лерка до ужаса боится собак, даже мелких пород, а у них жила не какая-нибудь такса или мопс, а довольно-таки крупный дворняга. Специально для него в двери сделали отверстие, чтобы с улицы он мог заходить на веранду, но дальше в дом для него дорога была закрыта.
       Пёстрый - такая была кличка у дворняги из-за окраса, и так был очень дружелюбным, вилял приветливо хвостом, когда к хозяйкам приходила Лера, но для спокойствия подруги придерживали верного пса, чтобы та могла пройти в дом.

       Оля и Таня любили показывать разные рисунки, на некоторых из них девочки рисовали свою маму.
       "У вас же нет матери!" - не выдержала Лерка.
       "Есть, - сердито ответили девочки, - она смотрит на нас с небес и любуется нашими рисунками!"
       Больше Лера не спрашивала об этом.
С гордостью Лера  показывала свой веночек  девчонкам, ведь именно они научили ее этой "премудрости"- вплетать цветы в венок, которую переняли у своих старших сестёр. В душной комнате, даже с лучшими подругами сидеть не хотелось, а хотелось хотя бы глотка свежего воздуха, чистого неба над головой и босыми ногами пробежаться по изумрудной траве и обязательно пойти на карьер, чтобы искупаться.
       Особенно любили нырять с обрыва, чтоб дух захватывало, и брызги от воды напоминали взорвавшуюся бомбу, и долго ещё плыли круги по воде. А уже в воде, взявшись за руки, проговорить заветные слова: " баба сеяла горох и сказала деду - ох", нырнуть под воду. Та, которая первой вынырнет, станет в шутку "тухлой рыбой".
       Отпросившись у отца, дружная троица поспешила на улицу, навстречу приключениям…
       Дни летели один за другим, словно листы в отрывном календаре, а девчонки придумывали всё новые и не менее захватывающие забавы.
       Но в одно воскресное утро жизнь Леры изменилась не в лучшую сторону. О событиях страшной ночи девочка узнала случайно, подслушав разговор родителей на кухне, которые думали, что их дочка ещё крепко спит.

       Конь-голова находился в ужасном бешенстве, когда его старшая дочь тайком от него уехала поступать в столичный институт и без разрешения стащила приличную сумму денег из отцовского  портмоне. Анна пыталась заменить сестрам мать, но у нее были на то веские причины, чтобы уехать из "родительского гнезда", не связанные с учебой.
Ошарашенный, злой "конь-голова" надрался огненной воды, купленной у соседки - самогонщицы и одурманенный, направился в комнату Лены.
Девушка лежала спящей на кровати, одеяло было немного откинуто и от, видимо, частых переворотов с боку на бок, задралась ночная рубашка, из-под которой выглядывали красные трусики. Словно красная тряпка на быка подействовало увиденное на Славика и он, как оголодавший зверь, набросился на дочь и попытался стянуть с нее трусы.
Проснувшаяся девочка начала громко кричать и лягаться.
Спихнув отца на пол, Лена кинулась наутёк, пока тот барахтался, пытаясь подняться на ноги.
Но пути бегства были перекрыты, Славик запер входную дверь, а ключ всегда держал при себе, поэтому без разрешения не отпускал даже погулять на свежем воздухе своих детей.
Ей ничего не оставалось, как пролезть в отверстие для собаки и бежать к соседям, звать на помощь. Босая, в одной сорочке, побежала к дому напротив, как ополоумевшая начала тарабанить в ворота с такой силой, что разбивала свои кулаки в кровь. Лицо просто пылало, из глаз ручьём  текли слезы. У соседей в ограде начал рваться с цепи пёс, громко лаять на непрошенную гостью. Такой переполох не мог разбудить лишь мёртвого, поэтому недовольные хозяева вышли на улицу. Речь девушки была очень взволнованной, сбивчивой, она постоянно всхлипывала, шмыгала носом, махала руками. Понять причину ее поведения было очень сложно, практически невозможно. Тогда, соседка прижала по-матерински девушку к своей груди, нежно поглаживая ее голову и пыталась успокоить. Немного придя в себя, и с ужасом осознав, что в доме остались ее младшие сестры, Лена поведала о случившемся. Через минут десять около "тревожного" дома стоял полицейский бобик, девушке было страшно заходить внутрь, в груди бешено колотилось взволнованное сердечко.
Соседка крепко обнимала за плечи Лену и они, молча, ожидали, что виновник понесет заслуженное наказание. 
Увиденное в ограде было уму непостижимо, непредсказуемо и шокирующее. Несостоявшийся насильник уже болтался в петле, но был ещё жив. Входная дверь оказалось уже раскрытой нараспашку и сотрудникам полиции не составило труда пройти в дом. Увиденное повергло в шок даже их. На голове зашевелились  волосы, к горлу подкатил ком, и перехватило дыхание. На кровати лежали две девочки, неопытному взгляду могло показаться, что они просто спят. Но только не сотрудникам полиции, их не обмануть. На шее обеих девочек был характерный след от удушья и рядом с кроватью валялся кожаный мужской ремень. Скорее всего девочки пытались оказать сопротивление, их ночнушки были изодраны, напоминали ветошь, под ногтями эпителий предполагаемого убийцы. Словно маленькие котята оцарапали они отца, но это их не спасло. Одна из девочек пыталась разбит окно детским стулом, на полу валялись осколки стекла. Увиденное наводило на мысль, что через дверь отступать не было вариантов.
Славик пытался выбраться из собственной ловушки, но ему этого не дал сделать молодой участковый. Он взял за ноги многодетного папашу и с остервенением потянул вниз. Конь-голова сначала захрипел, а потом испустил последний дух.

       Гробики девочек поставили в доме, где каждый из соседей мог проститься с ни в чём не повинными, безвременно ушедшими "ангелочками". С подругами пришла проститься и Лера. Она до конца не могла в это поверить, а может детская психика настолько гибкая, что подобные потрясения переносятся гораздо легче.
   Теперь кладбище станет для них постоянным местом обитания, а гробики - это маленькие домики, в которых нет ни боли, ни страха, вечная тишина и покой.
       Гроб душегуба стоял закрытым в ограде и все, кому не лень, могли его пнуть. А когда выносили с ограды, специально пару раз уронили, чтобы и в гробу переворачивался и не знал покоя.
       Елена не смогла жить в этом страшном доме, поэтому после похорон вместе с сестрой уехала в другой город. А Анна чувствовала и свою вину за случившееся. Ей было стыдно признаться, что она стала "сексуальной рабыней" отца, его запугивания, и шантаж не давали открыть и рта. 

       Шокирующей оказалась вещь, найденная в ходе следственных мероприятий: дневник покойного. В нём добропорядочный глава семейства вплоть до мельчайших подробностей описывал свои похоти, которые он совершал со своей старшей дочерью. Этот дневник нашла жена Славика, в написанное не поверила и устроила мужу допрос с пристрастием.
Славик пытался отнекиваться, и зная пристрастие супруги к алкоголю, напоил её, чтобы она не смогла оказать должного сопротивления, подстроил самоубийство Валентины. С наслаждением и чувством безнаказанности было подробно описано убийство жены и тщательная к нему подготовка…