Каталин сидела у кровати Антея. Давно иссякли слезы. Она потеряла счет времени. Сколько прошло? Несколько часов? День? Несколько дней? Они проиграли в долгой и упорной борьбе – болезнь взяла свое и Антей умирал. В те редкие минуты, когда он приоткрывал глаза и хрипло, тихо звал ее по имени – Каталин уже не была уверена, что он здесь и что-то понимает.
Но старательно гладила его по щеке, по мягким шелковым волосам (совсем некстати всплывали воспоминания, как она завидовала этим кудрям, у самой-то три волосины в два ряда, прическу придумать морока), смачивала водой его губы.- Друг мой милый, как же ты так? Не уходи… - шептала она.
Да, он был другом, самым лучшим и самым преданным. Этот красивый молодой мужчина, который уходил сейчас в небытие. Собственный голос уже не слушался и тоже сипел, наверное – все же прошло много времени. Когда открылась дверь – она не услышала.
Неожиданно Антей широко распахнул глаза и выдохнул:
- Так ты… Будь ты…
Что-то свистнуло за спиной у Каталин, и Антей откинулся на подушки, лицо его стало спокойным и недвижимым. Перестала дергано вздыматься грудь.
Чья-то рука опустилась ей на плечо.
- Успела… Не оборачивайся. – Голос принадлежал явно немолодой женщине.
По спине пробежал неприятный холодок.
- Кто Вы?
- Так уж и «ВЫ»? – как-то горько усмехнулась женщина. – Сколько мы с тобой пересекались, Каталин, только в глаза ни разу не смотрели друг другу? Сделай мне, пожалуйста, чаю или кофе – что есть. Если есть вино – я бы тогда от теплого вина не отказалась. Зимой в ваших троллейбусах хуже, чем в нетопленой избе.
- Очень уместная просьба! – не выдержала Каталин. – У меня лучший друг умер – махнем винца? Ты Смерть?
- Я Морс. Смерть – это состояние тела здесь и сейчас. А когда прихожу я или мои коллеги – человек в другом мире снова рождается. Будь добра – сделай горячего, я и правда замерзла как собака.
«Может, я уже тоже туда… за Антеем», - мелькнула мысль. Инсульт какой или кома… Как во сне Каталин прошла на кухню, сварила кофе, добавила туда бальзама, подумала – и полезла в буфет, достала конфеты. Выставила все на поднос и понесла в комнату. Морс сидела, склонив голову. Черный кожаный плащ с витиеватым узором опускался на пол. Меховая оторочка – богатая одежда. Никакой косы не было, зато был… меч. На него она и опиралась. Руки были укрыты изящными перчатками.
- Ой, «Коровка»! Я тогда кофе сластить не буду, - Морс сдернула перчатки, оголяя старческие ладони, на одном из пальцев сверкнул массивный перстень.
- А ты часто так на кофеек заходишь? – вдруг вырвалось у Каталин.
- Нет, конечно. Не надо мне оно, да и некогда. У меня к ТЕБЕ разговор есть.
- Ты извини, пожалуйста, но как-то не время… - Каталин растерянно смотрела на Антея.
- Сядь спокойно и пей кофе, - веско произнесла Морс. Только тут Каталин увидела, что чашек-то две. Это она сама так постаралась или прямо сейчас вторая появилась? – Ты думаешь, я потом найду время просто в гости заскочить? Теперь уж когда за тобой приду – тогда и свидимся. Слушай, а то у меня хоть один выходной в кои-то веки, еще и отдохнуть хочется. Ты – дева, умом складная. И Антей твой в этой жизни справным был. В новую жизнь вы не младенцами приходите, а как есть. У Хроноса нашего давно помощника нет, не сыщешь нынче пунктуальных молодых людей. Тяжело старику. Вот и пристрою. Так что будет вам счастье.
- Постой, он не мой… То есть он мой очень близкий друг!
- А то ж! – буркнула Морс. – Только он тебя и любил больше жизни, а не этот твой <цензура>…
- У него девушка была, - упрямо пробубнила Каталин.
- Во! В точку! БЫЛА. Бегала за богатым и здоровым. А больной и все отдавший за лечение умер у тебя в квартире? Почему не она бегала по врачам, где она сейчас?
- Ладно, - отмахнулась Каталин. – А что это ты про троллейбус упоминала? Вы что – на троллейбусах ездите?
Морс закашлялась и ответила:
- Да на всем подряд. Метро, автобусы, троллейбусы, поезда, самолеты, кони, олени, на крайняк помело найдешь… В общем, куда вскочить успеешь. Нас же шестьсот с лишним было, Упокойниц, а сейчас кто умер, кто на пенсии, кто уволился и прикинь – осталось шестьдесят две. При этом двадцать с детьми работают. Как же обречешь детскую душеньку рядом с телом бренным ожидать. Учениц набираем, да ведь не всякая подойдет. Это ж не за матерью Природой подолы носить и дождик со снегом сеять.
Каталин чуть не разлила кофе.
- Так пока вы это… не придете, мы и не умрем. Вроде ж так.
- Ага, сейчас, - Морс развернула вторую конфетку. – Я ж только что тебе объясняла: смерть - это состояние тела здесь и сейчас. Опоздай я к твоему Антею, болтался бы он сейчас около своего тела, как собачка на привязи, еще и тебя проклясть успел бы.
- Меня… За что?
- А последние слова думаешь, о чем были?
- Так тебя ж поди увидел.
- Меня, - с грустью сказала Морс и скинула капюшон.
Крик рвался из груди Каталин, но так и не родился. Она смотрела… в свое лицо.
- Как же… за что… я ж любила его всегда…
- Воооот, - с каким-то странным удовлетворением протянула Морс. – Теперь уже и любила. Как у людей все поздно. Да что там – сама такой была.
Она деловито прошагала на кухню, без труда нашла там коньяк и рюмки, принесла в комнату, разлила и сказала:
- Выпей и слушай. Когда приходит к человеку Упокойница – на ней маска. Люди придумали себе смерть и вместо лица череп. Собственно, кто умирает в скорбном одиночестве никому не нужным, примерно такую маску и видят. А вот о ком болела душа чья-то, страдала с ним – это лицо и предстает. Только людям-то невдомек об этом. На пороге смерти видят они в том своего врага и часто проклинают. Когда мы вовремя – так не успеет, мы душу иссекаем в новую жизнь. Но штат-то у нас сейчас – полная беда, не успеваем катастрофически. А лица – ты не взыщи, во тьме времен никто уже и не знает из ныне живущих в нашем мире, когда и кем это было придумано. Когда Упокойница идет по адресу – маска сама нарождается на ее лице, мы не знаем и не выбираем.
- А ты тогда откуда знала, ты же поэтому не оборачиваться велела?
- Так вот зеркало, - ткнула пальцем Морс. – Как вошла, так и увидела.
- А ты разве отражаешься?
- Сама-то себя, конечно, вижу, - усмехнулась Упокойница.
- А почему учениц? Учеников не берете? – удивилась Каталин.
- Пробовали, Аид у нас был, Озирис, еще несколько - не мужицкое дело. Не хотят они метаться с мечами, секирами и прочим инвентарем да еще по дождям-ветрам-снегам. Про Вальхаллу небось слышала? Вот навоевались викинги и угодно им сидеть за столами, пить неиссякаемый эль, есть вечного вепря да выходить сразиться друг с другом. А Валькирии – как экспресс-доставка мечутся. Ну и так везде примерно…
- Как-то все равно не понимаю, - пробормотала Каталин. – Что ж там после смерти?
- Да уж точно не Рай с Адом, - хихикнула Морс. – Просто следующий мир. Кто-то работает, как вот вы будете с твоим Антеем, кто-то растет, учится и так далее – это детей касается. Кто-то и в тюрьму попадает, кого тут миновало наказание. Старики больные часто и не задерживаются особо. Как промежуточная станция – и дальше уходят.
- Куда?! – распахнула глаза Каталин.
- А кто ж знает? В следующий мир. Что там – и мы не знаем, пока сами туда не уйдем.
Морс налила еще коньяка и сказала:
- На посошок. Ты извини. Выходной-то у меня нынче один и тот восемь часов, отдохнуть хочу. Парня пристрою, а тебя в ученицы возьму, как время придет. Ты сможешь, четко вижу – я на этом посту ооой сколько, мы-то на таких должностях долго живем в том мире. Так что прости его за попытку проклясть, и сама как будешь уходить – сдержись коли лицо близкое увидишь. Имя-то какое – Антей…
- Он рассказывал, что родители хотели чего-то неземного для своего сына.
- Вот недолго на земле ему и довелось, - сухо сказала Морс. – Думать надо, когда имя даешь.
- А как же надо, ты хоть намекни! Своих-то детей… - Каталин не успела договорить.
- Не будет их, - горько сказала Морс. – Дважды уже тебя проклинали, не успели мы. Через полгода за тобой приду, так что ты тут прибери все дела.
В полной растерянности Каталин взяла конфетницу и высыпала «Коровку» в карман плаща Упокойницы.
- Ты это… кофе попьешь в выходной-то, раз любишь их, - пробормотала она.
- Это ты классно придумала – в левый карман! – вдруг развеселилась Морс. – Теперь у меня их килограмма два будет.
- А ты можешь сейчас без маски показаться?
- А тебе зачем? – тусклым голосом спросила Морс. – Я такой красавицей была, что нынешним и не снилось. Да кого ж века украсят. Дай поносить, осталось-то минут пять.
- Прости. Конечно. – Прошептала Каталин. – Ты хоть имя свое бывшее скажи, если можно.
- Отчего ж нельзя? Клеопатра я, - прошелестело эхом из-под плаща, и Упокойница исчезла.
Каталин молча обернулась к Антею и опустилась у изголовья на колени. И в унисон с ней, в зеркале, опустилась на колени девушка в черном меховом плаще с мечом.
Свежие комментарии