На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Свежие комментарии

  • Аскольд Леон
    Ваш комментарий написан в отношении данной статьи? В ней написано не критиковать, а вы советуете наоборот, критиковат...Кто нас критикует...
  • Ольга Гулагина (Шавкунова)
    Не нужны!!Я считаю, что теп...
  • ольга
    Это мужчинам на западе свобода. Нужно помогать с внуками,родители, начинают болеть, через какое-то время и сам уже по...Потрясающая цитат...

ЖЕНСКАЯ СУДЬБА


    Однажды, собирая клюкву, заблудился и вышел из ряма у незнакомой деревни. А тут еще дождь пошел, промок насквозь. Делать нечего, зашел в ту деревню. Было около десяти вечера. «Надо срочно обсушиться, - думаю, - иначе можно и заболеть». Вдруг слышу: кто – то зовет. Оглянулся, на лавочке у дома - развалюхи сидит сухощавая бабушка в белом платке.


 - Что, мил человек, никак промок, что ли? – спрашивает меня та бабушка. - Где так устряпался - то? 
Я остановился.
 - До ниточки промок… Из ряма вот иду. Заходил со стороны увала, а вышел куда - сам не знаю. 
- Со стороны увала, говоришь? Это ты лишку хватил. Совсем в другую сторону ты, мил человек, вышел, - усмехнулась она, - что же на солнце – то не смотрел, когда в рям заходил? 
- Как - то сразу не сообразил…
 - Беда с вами, городскими, - она стала подниматься. - Звать меня Еленой Кузьминичной. Заходи, гостем будешь. А я только вышла за ограду, вижу, месишь грязь.
 Взяла трость и пошла к калитке. 
- Банька еще не остыла, иди погрейся. 
Я не поверил услышанному: 
- И попариться можно? 
- Знамо дело... Вот только поленьев подброшу. 
Через час уже сидел за столом и пил чай из самовара, слушая Елену Кузьминичну. В комнате пахло только что вымытым полом и лекарствами. 
- Да уж, повезло так повезло тебе, мил человек, что встретил меня. У нас в деревне – то теперь, в основном, только дачники из города живут. Отгородились все высокими заборами, овчарки прямо спать не дают ночью. Теперь ить чужих не пускают. 
- Как вы живете? – я с опаской посмотрел на потолок. - Завалится ведь. А ремонтировать не пробовали? 
- На какие шиши? – она вздохнула. – Перебьюсь. Мне не привыкать, хотя сейчас – то жить можно. Вот мама моя хватила лиха, так хватила...
 Елена Кузьминична принесла потрепанный фотоальбом. Стала листать страницы. 
- Испытания маме выпали большие: росла сиротой, с малолетства гусей пасла у богатых, оглохла из - за простуды…
 На одной из пожелтевших фотографий я увидел красивую женщину в окружении детей. 
- Двадцати пяти лет вышла мама замуж за вдовца с четырьмя детьми, не побоялась. Приданого у нее никакого не было. Мужик был работящий. 
- А общие дети - то у них были? 
- Не поверишь? Родила ему еще восьмерых. Жили - то душа в душу, справно. Мама мне говорила: "Никогда, Леночка, не пытайся мужа перевоспитывать - это бесполезное, дочка, занятие". 
- А это правду говорят, что в эти места кулаков ссылали? – перебил я ее. 
- Да уж, известное дело. Наша семья две коровы держала, овечек, кур. Затем стали заставлять в колхоз вступать. 
Утерлась передником, вздохнула: 
- Куда деваться? Пришлось всю скотину в общее стадо гнать, другого выхода не было… Из - за того, что согласились идти в колхоз, записали «маломощными середняками», это и спасло от ссылки на болота. 
Она замолчала и долго о чем – то думала. Было слышно, как тикают часы в горнице. 
- А что было потом? 
Елена Кузьминична встрепенулась, как ото сна. 
- Потом? – она отхлебнула чай из чашки. – Случилось страшное - кормилец скончался. 
- Когда? 
- А в тридцать седьмом. Приехал на похороны его старший сын Иван. - Поправила платок и горько усмехнулась: - Представляешь? Прямо с похорон и забрали его. 
- За что? 
- Пес их разберет. Сказывали деревенские, что, мол, «по линии НКВД». Больше никто не видел. Поговаривали, что жил неплохо: труженик был, твердый середняк. Вот такая была жизнь здесь…
 - А вам сколько в то время было лет? 
- Мне к началу войны всего четырнадцать лет было. Мама рано утром будит: "Вставай, Леночка, пора на рынок" - Положит в корзину яиц, масла в горшок - вот и бегу рано утром к переезду вместе со своими друзьями. И сейчас помню, что в ту корзину входило ровно двести яиц. На переезде товарняк скорость сбрасывал, запрыгивали на ходу в тот поезд и так ехали восемнадцать километров до станции. Перед самой станцией машинист снова сбавлял ход, чтобы мы спрыгнуть могли. На самой станции ведь могла милиция арестовать. Жалко ему было детей, с пониманием относился. На станции был рынок, где хорошо продукты раскупались. Домой возвращались снова на товарняке. И так частенько приходилось мне ездить.
 Она ушла к печи, принялась возиться с чугунками. 
- А как по - другому? Выживать надо было... Ведь дома ждали больная мама, братишки и сестренки. Не было ничего страшнее для меня, как смотреть в их голодные глаза. 
- Как со здоровьем - то сейчас? 
- Болею сильно, с руками вот замаялась. 
Показала свои темно - коричневые сморщенные ладони: 
- Ноют, ох ноют... Ночью встану, на улицу выйду и руками машу из стороны в сторону. Они, как плети, висят - хоть обрывай. Порой криком кричу - так больно. Лекарства покупаю - не помогают. Дояркой работала, вот и сказывается все теперь.
 Выйдя из горницы, долго разыскивала в альбоме какую - то фотографию. 
- Вот так и прожила свою жизнь - в одиночку билась с нуждой. Мой парень ушел служить танкистом в сорок пятом, погиб на войне с японцами. Осталась лишь фотокарточка, где он из башни танка выглядывает. 
Наконец - то нашла то, что искала. Протянула фотографию мне. 
- Своих детей не было, так всегда, когда приезжала с вечерней дойки, обязательно везла соседскому мальчишке Ване то пучок саранок, то пиканов сладких... А он как радовался! Ждал всегда моего приезда у калитки. 
Пошла в горницу и стала стелить мне кровать, сама рассказывает: 
- Вырос Ваня, выучился, стал предпринимателем. Рядом с моей развалюхой выстроил коттедж. Сейчас все больше бегом бегает мимо меня, порой, забывая и поздороваться. 
- Ну, а как мамина судьба? - поинтересовался я, перед тем, как заснуть.
 - Зимой сорок четвертого маму парализовало. Обступили мы ее кровать, орем дурнинушкой, а она ничего сказать не может, лишь слезы из глаз катятся. Через три дня ее не стало. Пошла я в правление просить лошадь, а мне говорят: "Лошади днем заняты, можем только вечером выделить подводу" 
Было видно, что Елена Кузьминична еле сдерживает слезы: 
- Так и пришлось в темноте мамку хоронить... 
Вот такая встреча произошла у меня с Еленой Кузьминичной, доживающей свою жизнь в далеком сибирском поселке. Утром она проводила меня до разьезда. Моросил мелкий дождь. Я возвращался в город на попутке, а в голове все вертелись слова Николая Некрасова: " Есть женщины в русских селеньях..."

  
Леонид Беспамятных

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх