Авторский рассказ. Виктор Бачинский.
Больничная палата, куда определяли людей, пострадавших на площади, находилась на первом этаже старого невзрачного вида двухэтажного здания. Ощущалась теснота, видимо, за короткое время до поступления пациентов сюда в спешке втиснули добавочные кровати.
Степану досталось место у окна. Рядом разместили рослого полноватого, незнакомого мужчину. Некоторое время назад, прямо в палате ему, молодой врач вправлял вывихнутую ногу. Мужчина, скрежетал зубами, со стоном сдерживал боль, затих после успокоительного укола. Вообще все медицинские манипуляции проводились в срочном порядке прямо в палате. Пострадавшие относились к больным средней и лёгкой тяжести, а может быть, палата служила, как приёмный покой или смотровой кабинет, чтобы затем распределить пациентов в другие, уже по тяжести причинения здоровью отделения. На пустующую кровать у самой двери с носилок сняли и уложили человека с забинтованными почти всеми частями тела. Находился он без признаков жизни, возле него тут же стали суетится медсёстры, налаживая систему внутривенного введения лекарств.
Через некоторое время в палате появился высокий седой врач. За ним следовала женщина в белоснежном халате и в таком же белом колпаке на голове. Они вошли, а в дверях, остановился ещё один мужчина. Из наброшенного на его плечи халата, был виден строгий чёрного цвета костюм. Пока врач осматривал пациентов, на ходу давая рекомендации мед - сестре, он пристальным взглядом осматривал внутреннее помещение и находящихся там людей. В это время врач, задержавшись у новенького у двери, быстро говорил своему помощнику медицинскими терминами.
Потом из коридора в приоткрытую дверь, Степан услышал обрывки разговора. Мужчина в костюме отчитывал работников больницы, а те в свою очередь пытались ему возражать. Требовал прибывших пострадавших разместить по разным больничным боксам и, что военного человека вовсе не должны были сюда доставить, а направить в госпиталь воинской части. На претензии получил ответ медиков: свободных мест в больнице и так нет, все граждане перед медициной равны, будь это рабочий или начальник, тем более, здесь нет деления на военных и гражданских.
Степан устал слушать их пререкания, забинтованная голова начинала странно кружиться, кроме того мешала боль в грудной клетке. Он уже осмотрел всех лежащих рядом соседей, сделал вывод, военный и есть, тот, кто лежит без движения у двери. Из-за повязок на его голове нельзя было разобрать возраст человека. Лишь только в торчащем кончике носа угадывалось что-то знакомое. Попытался чуть приподняться, заглянуть в профиль лица новенького, но острая боль в груди парализовала движение.
……..-Рота, подъём! – Громко выкрикнул дежурный. Бойцы с малым сроком службы резво соскакивали с постелей, на ходу выхватывая с табуреток аккуратно сложенное с вечера обмундирование. Старослужащие вставали нехотя, кто-то обратил внимание на время.
-Дежурный, ты в своём уме? До подъёма ещё почти час!
-Войны, наш дежурный от службы вовсе свихнулся. По стрелкам часов потерял ориентир.
-Подразделение, смирно! – Снова послышался голос дежурного.
-Вольно, вольно, - в казарме появился командир роты. Старшина устремился к нему с докладом.
-Вот что, сержант, - прервал его капитан. – Зарядка отменяется, навели порядок и в столовую, там всё уже готово. Двоих на продовольственный склад пошлёшь. Получат, сух паёк. Затем построение у штаба.
У штаба роту ожидали армейские автомобили. После команды: «К машинам»! солдаты разместились на жёстких лавках. Белокурый Сашка Васнецов сидел на самом краю кузова. Машины долго не начинали путь, видимо возникла заминка с командой. Сашке был слышен разговор командира части с представительным гражданским товарищем, приехавшим на чёрном Мерседесе.
-Ведь солдат является защитником от потенциального внешнего врага, - говорил командир. – Мы готовим воинов для защиты Родины. Но принимать участие в действиях по противостоянию мирных шествий, мы не обучены. Для этого существуют другие органы.
Несмотря на доводы полковника, представитель из Мерседеса, извлёк из папки казённый лист бумаги и указал пальцем вверх.
Машины выехали за КПП. Сашка, качаясь из стороны в сторону, начал вспоминать родных ему людей: отца, маму и младшую сестру. Отца он безмерно уважал, брал с него пример, гордился его порядочностью. А отец не переставал повторять: «Продолжатель рода и фамилии Васнецовых, крепкий, смышленый мальчишка растёт».
Мама относилась к сыну ласковой, материнской любовью. Чаще называла его не Сашенька, а Одуванчик. Когда в семье появился на свет первенец, голубоглазый мальчик, все обратили внимание, что на его голове нет ни одного волосика. Долго Сашенька не обрастал, затем в одночасье появился лёгкий пушок, а через время как на дрожжах стали расти густые белые, словно первый снег, волосы. За что и стали все обращаться к мальчику – «Одуванчик».
После школы Саша не сразу смог определиться, как обустроить свою дальнейшую жизнь. Отец видел его дипломированным инженером, часто повторял: «Неужели в нашем роду только гайки крутить престало»? Мама желала только об одном: счастливым и здоровым, чтоб был, всё остальное приложится. Сашку же привлёк педагогический институт, может из-за того, что только вышел из школьных дверей, и кроме школьных будней так пока ничего и не успел увидеть. Но с поступлением не повезло, на втором экзамене провалился. Вернулся и пошёл к отцу на завод. А тут военкомат пригласил к себе в гости, и началась армейская служба. Совсем рядом с домом, в соседней области пришлось отдавать долг Родине. Но после принятия присяги строго наказал родным не наведываться к нему в гости. Проверить характер, ощутить степень разлуки, вот что двигало им.
Машину бросало по сторонам. Новый день набирал свою силу. От солнечного света Сашка даже зажмурился, а когда открыл глаза, увидел за бортом машины знакомые пейзажи природы: лесные колки, за ними, извивается небольшая речушка. Вдалеке виднелись дома родного города.
…Степан, лёжа на спине, стал смотреть в потолок. Вдруг появилось желание окунуться в приятные для души воспоминания, но клубок событий происшедших с ним за последнее время не отпускал. В нём сплелись ярость и злость, разочарование и враждебность. Чёрная полоса невезения, не спрашивая разрешения, незаметно подкралась в его жизнь. Постепенно накапливались отрицательные эмоции от происходящего вокруг. Началом послужило урезание заработной платы на заводе, а когда поползли цены в торговых точках, семейный бюджет вовсе дал слабину. Если раньше Степан особо не обращал внимания, как устроен окружающий миропорядок, то сейчас до всего ему было дело. Везде замечал отрицательные стороны: начальство перестал жаловать, да и простых рабочих не уважал, тех, кто заискивал перед руководством. А, покупая продукты, зло смотрел в сторону торговых работников, будто они виноваты в накрутке цен, считая их ворами и проходимцами.
Отдушина нашлась, когда на заводе создали стачком, куда вошёл и Степан. Из области приехали незнакомые личности, стали проводить беседы с рабочими. Твердили, что необходимы изменения во властных структурах. Степан даже по – началу с опаской воспринимал их резкие слова, но потом решил, раз их запросто пропускают через проходную завода, значить люди они представительные.
На первый выходной после рабочей недели наметили митинг на площади у городской администрации. Собирались у проходной. Тут появился председатель профсоюза и объявил, что мероприятие отменяется, так как власть не одобрила для этого санкции.
-Это что же получается? – Выкрикнул в толпу Степан. – К мнению и желанию рабочего класса не хотят прислушаться. Мы же не враги какие-то, и не против общественного строя идём. Люди мы и хотим жить по-людски!
-Вот, вот, - поддержал его один из приезжих гостей, маленького роста, щуплый с бегающими глазами, мужчина. – Пенсионеры и те уже на площади стоят с плакатами. Старые люди они видят несправедливость, а мы молодые за них в ответе. Совесть наша не позволит бросить их один на один с властью.
-Товарищи! Нужно отказаться от решения проведения мероприятия. – Громко кричал работник профсоюза. - Оно запрещено и нарушать закон нам не нужно. Прошу принять правильное решение и разойтись по домам.
-А Вы на рабочих посмотрите, они только сейчас стали чувствовать свою силу, способность изменить судьбу. – Степан совсем разошёлся. – Только перед самым началом шествия власть сумела определиться - дать разрешение или нет. Заявку-то мы месяц назад подавали.
Шум у проходной завода не прекращался, приобретая стихийный характер. Было уже не совсем ясно: кто за, а кто против. В конце концов, бурлящая толпа двинулась на площадь.
У здания администрации толпились люди: с одиночными плакатами пожилые граждане, молодые ребята, просто желающие поглазеть горожане. У крыльца и вокруг здания стояли в строю полицейские. А со стороны соседней улице в переулке остановились крытые брезентом машины, из них стали выпрыгивать военные в солдатской форме.
Рабочие завода заняли оставшееся свободным пространство территории площади. Над ней уже витал дух принятия реальных решений, каких только толком никто не знал. Кто-то призывал к спокойствию и соблюдению порядка, кто-то требовал выхода к людям руководства города. Хаос медленно охватывал присутствующих. Тогда снова появился мужчина с бегающими глазками. Он подбежал к одному из полицейских и ухватился за дубинку, пытаясь вырвать её у него из рук. Кто-то сзади выкрикнул: «Бей, полицейских»! И людская масса двинулась, напирая, вперёд.
Степан видел, как в первых рядах началась потасовка, в полицейской цепи образовалась брешь, в неё и устремился людской поток. На помощь полиции поспешили военные.
Степан, втиснутый в центр площади, уже ничего не соображал. Пытался найти для своего тела удобное положение. Вокруг мелькали испуганные, ожесточённые, растерянные лица незнакомых ему людей. Неожиданно получил оплеуху, сам кого-то грубо ударил в бок. Всё остальное происходило, словно в тумане. Яростно, размахивая руками по сторонам, рвался вперёд, не заметив, как оказался прижатым к стене здания, в тоже, самое время его оглушил тяжёлый удар по голове. Огромное в цветах радуги пятно стало расплываться в глазах.
…Восстанавливая в памяти события прошедшего дня, Степан задремал. Пробудился от шума в палате. У лежавшего у двери больного суетились несколько медицинских сестёр. А пациент вёл себя странно: тяжело с надрывом дышал, пытался взмахивать руками. В дверь палаты санитары быстро в - везли каталку. Больного стали осторожно поднимать с постели. Теперь повязка на его голове была сбита чуть набок, и, Степан заметил белокурые с запёкшейся кровью локоны волос.
Душа словно сжалась в комок, остановив дыхание, мутными глазами впился в едва заметную часть родного лица. Мелкая дрожь пробежала по телу, в сознании мелькнула ужасная мысль, заставляющая поверить в происходящее. Побелевшие скрюченные в кулак пальцы потянулись к вискам, где учащённо бился пульс.
-Сынок…! Наш « Одуванчик» …! Родной…! – Нечеловеческий вопль вырвался из его губ. Самопроизвольно рванулся с постели, и, не выдержав потрясения и боли, рухнул в проход между кроватями. Теряя сознание, уже тихо прошептал: «Как же так, сынок? Зачем…»?
На помощь Степану поспешили мед - работники, а колёса каталки заскрипели по коридору, увозя Сашку в операционную.
В больничной палате воцарилась тишина. Проснувшиеся больные не сводили глаз со Степана, окунувшегося в забытьё. За окном ночь сдавала свои позиции, уступая место новому дню….#ВикторБачин
Свежие комментарии